В январе 1918 года в московской газете "Фонарь" журналист Коровин рассказывал о том, как брал интервью у патриарха Тихона. Журналист описывает Троицкое подворье и встречу с патриархом так: "Тихий опрятный переулок в стороне от шумного, грязного, муравьино-суетливого центра... Монастырская арка-ворота в обширный спокойный двор... Типичные монастырские здания и службы по сторонам - и в глубине теремчатый фасад небольшого особняка... Это - Троицкое подворье, местопребывание в Москве Святейшего Патриарха Всероссийского Тихона... Какой мир, благообразие... и чистота в патриарших покоях! Подчеркиваю: чистота. Потому что по этой физической опрятности и порядку у стольких стосковалась душа при виде загаженности и заплеванности всего, где только волей судеб расположился "товарищ"".
Коровин рассказывает о патриархе: "Обаятельное впечатление производит патриарх своей простотой обращения, доступностью и задушевной мягкостью тона. Проницательные и глубокие глаза его часто загораются огнем воодушевления, невольно передающегося собеседнику".
Коровин также передает нам взгляды патриарха Тихона на происходящие в России события: "С глубокой скорбью и горечью отозвавшись о кровавых событиях на Родине, владыка подчеркнул печальное положение Церкви. С уничтожением патриаршества при Петре Великом, по его словам, индифферентизм религиозный проник почти во все слои населения. Церковь как бы замерла, но не умерла. Искра веры никогда не потухала и порой вспыхивала ярким пламенем. Гонение на церковь пробуждает теперь религиозное сознание масс. Последние события в Петрограде и других городах являются этому убедительным примером. Разве не слышим мы отовсюду горячих уверений в верности и преданности Церкви со стороны духовенства и мирян?
Да, настало, наконец, время, когда Церковь возвышает свой голос, когда больше не может она оставаться равнодушной при виде всего, что творится на несчастной Родине. Теперь она возрождается к новой жизни и к борьбе... Выступление ее отнюдь не политическое, а только моральное.
Мы не призываем к бунту против власти, но только к борьбе против ее уродливых и преступных порождений. Власть может быть монархической или республиканской, кадетской или большевистской, но не должна она безнаказанно вызывать подобных беспримерных потрясений и разложения нравственных основ."
В заключении патриарх сказал журналисту: "Вы русский человек, мне понятно, что вы должны разделять скорбное недоумение всех истинно верующих. Но не падайте духом. Поверьте мне, что угар скоро пройдет и уже проходит. Я знаю русский народ. Пусть в последних событиях некоторые матросы и рабочие вели себя кощунственно. Но вот же вам в смутные ноябрьские дни характерная черта: солдаты, громившие Кремль, подходили ко мне под благословение, когда я вышел на крыльцо во время обстрела. Все это наносное."
Коровин рассказывает о патриархе: "Обаятельное впечатление производит патриарх своей простотой обращения, доступностью и задушевной мягкостью тона. Проницательные и глубокие глаза его часто загораются огнем воодушевления, невольно передающегося собеседнику".
Коровин также передает нам взгляды патриарха Тихона на происходящие в России события: "С глубокой скорбью и горечью отозвавшись о кровавых событиях на Родине, владыка подчеркнул печальное положение Церкви. С уничтожением патриаршества при Петре Великом, по его словам, индифферентизм религиозный проник почти во все слои населения. Церковь как бы замерла, но не умерла. Искра веры никогда не потухала и порой вспыхивала ярким пламенем. Гонение на церковь пробуждает теперь религиозное сознание масс. Последние события в Петрограде и других городах являются этому убедительным примером. Разве не слышим мы отовсюду горячих уверений в верности и преданности Церкви со стороны духовенства и мирян?
Да, настало, наконец, время, когда Церковь возвышает свой голос, когда больше не может она оставаться равнодушной при виде всего, что творится на несчастной Родине. Теперь она возрождается к новой жизни и к борьбе... Выступление ее отнюдь не политическое, а только моральное.
Мы не призываем к бунту против власти, но только к борьбе против ее уродливых и преступных порождений. Власть может быть монархической или республиканской, кадетской или большевистской, но не должна она безнаказанно вызывать подобных беспримерных потрясений и разложения нравственных основ."
В заключении патриарх сказал журналисту: "Вы русский человек, мне понятно, что вы должны разделять скорбное недоумение всех истинно верующих. Но не падайте духом. Поверьте мне, что угар скоро пройдет и уже проходит. Я знаю русский народ. Пусть в последних событиях некоторые матросы и рабочие вели себя кощунственно. Но вот же вам в смутные ноябрьские дни характерная черта: солдаты, громившие Кремль, подходили ко мне под благословение, когда я вышел на крыльцо во время обстрела. Все это наносное."
